Мне уготовано, ей Богу,–
Всего чуть-чуть иль понемногу.
В настое жизненного счастья –
Чуток полынного ненастья.
И в каплях этого абсента...
Не вижу – злобы прецедента.
Чтобы вкушалась жизнь полнее –
Я горечь пью чуть-чуть мудрея,
И радость, что дается мне...
Сытнее кажется, вдвойне.
Людмила Солма, 16.08.2008г.
Комментарий автора: фото из Интернета-
со странички автора: Ленок
на Яndex.фотки
Людмила Солма,
Москва, Россия
член МГО Союза писателей России, Творческого клуба «Московский Парнас», РОФ содействия развитию современной поэзии «Светоч»
«...ПОЭЗИЯ, как мы все понимаем – НЕ ТОЛЬКО <глаза, да слух> РАДУЕТ,
НО И НАПРЯГАЕТ - МЫСЛЬЮ, а иначе какой от неё прок?
разве только - витиеватость <кустистого> стихоплетства.» (Revaty Alrisha, из письма "Амстердам августа 02-го...")
Прочитано 4032 раза. Голосов 1. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Изящно... мудро. Замечательно! А я то думал в начале по заголовку: "Абсенты - декаденты..." Ошибся... Видно ушло... Комментарий автора: "декаденты"?! скорее уж - "сюрр":-)))
здесь действительно аллегорически имелась в виду - крепкая горькая настойка зеленоватого цвета, на основе горькой полыни с ароматом аниса... ей (т.е. этой самой настойке - Абсенту мадам Эрнье из Кувэ - швейцарского кантона Невшатель, в свое время сверх много грехов приписывалось, ввиду бесконтрольно-бездонного пристрастия к нему определенной части французской артистически-художественной богемы, да и не только... но, кажется Абсент был небезынтересно реабилитирован писательницей Мари-Клод Дюбаэ ("не так страшен черт, как его малюют" - а пить оказывается надо было с умом и в меру... искусство пития... однако... это же утонченность - этикет "философий и наук":-)))
с теплой иронией- комментов,
и искренней благодарностью- за понимание стиха,
3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.
